Обеими ногами я сегодня постояла в аудитории этого замечательного напыщенного института. Обеими ногами я оттуда убежала.
Вот и скажите мне, судьи, какого черта? Где Ваша проницательность, господа деятели искусства?
Уже в начале пятого у аудитории собралось энное количество угнетенных своим, якобы бременем тяжкого дара творить, лиц. Все молчали и хлюпали носами, а в аудитории ругался в пустоту некий старикашка, что-то о том, что «Нельзя так делать!!! Вот так надо! А они…». И ведь поругался и ушел. Будто бы вообще не произнес там ни слова.
За мной в стояли одни мужики, лет, эдак, 25, такие, знаете, пафосные арт-деятели с пресловутыми шарфиками на шее, усами, бородой, в ковбойских шляпах. Таки гнездо кукушки. Один из них так пресно и любезно обратился:
- А негативы надо предъявлять?
- Нет, блядь. Не надо.
Вокруг раздавались визги и музыка из актерского. Ожидание оказалось не слишком долгим, живая очередь пошла на клёв. Когда очередь дошла до меня, даже страх весь куда-то испарился, сама себе удивилась. Думала – хорошо. Да что-то, оказалось, не слишком.
За громадным длинным неприятным голубым столом восседали два старика, важно оглядывая меня входящую. Я поздоровалась, а они, видимо, не слыша за своими гениальными мыслями меня, стали перекрикивать меня и откровенно орать: «Здрррррраааааавствуйтееееее!». Стоп. Первый неприятный момент в этой глупой истории.
Минут 5 они разбирали мою фамилию, называли 10 похожих, кроме моей, только потому, что слух в их возрасте подводит как-то совсем уж капитально. Я разложила снимки, стола мне не хватало явно, в руках у меня остались цифровые отпечатки.
Один из старикашек стал тыкать жирным пальцем в разложенные фотографии: «это что? Пленка?», «а это?», «а это что?», « а это пленка?», на что мне приходилось терпеливо откликаться, учитывая, что перед ними лежала только пленка. Тогда я начала нервничать. Один из них, что больше похож на тронувшегося Эйнштейна, поднялся грузно со стула и тыкнул на один из снимков: « тут вот неправильно, тебе нравится этот столб позади нее?» . «Не очень» - ответила я, и поняла насколько сильно я лажанула. Ведь эта фотография действительно не слишком красива, стала ругать себя мысленно за то, что не заметила этого раньше, дура! Потом этот же старикашка ухватился за фотографию с Настей и Олегом, за ту, что с пистолетом во рту. Сердце у меня замерло, сейчас кажется, что должно было бы остановиться. « Пистолет прямо в рот!!!» - завопил дядечка, Наташа распушила иголки «Ну, фотографии разные бывают». Мой злобный оскал уже подразумевал то, что никогда, блядь, я не пойду на поводу Вашего академизма и не принесу вам цветочки с радугой, бабочками и козявками-букашками. Он, конечно, этого не слышал, куда ему, человеку искусства прислушиваться к малолетней бездарности! Настала пугающая «воздушная яма» в разговоре и меня посетила мысль о провале собеседования, чистейшем. Старикашки между собой стали кидаться, заметьте, да, кидаться моими фотографиями! Представьте себе картину: один - другому с намёком «глянь, какая хуета» кидает через стол фотографию несчастную, сидит, насупившись и абсолютно пассивно оглядывает ситуацию. Дабы разбавить обстановку я вспомнила о цифровых снимках у себя в руках и предложила их посмотреть, на что не увидела абсолютно никакой реакции! Только одна женщина, сидевшая где-то в углу, с видом угнетенной диктатурой стариканов, протянула руку. Мои глаза озарились надеждой. Тетка пролистала снимки, как кассирша деньги в продуктовом. Я была морально раздавлена.
Тут я собралась с мыслями и уже готова была выдать свои потрясающие знания в области кинематографа, сказать о том, как я люблю родного Юсова, и о том, что не могу жить без советских фильмов. Но не тут-то было. Они сказали: «собирайтесь». Вы представляете?! Собирайтесь! Я растерялась, стала беспорядочно собирать свои работы, но так, как в голову у меня крутились Балабанов, Герман-младший, Максим Дроздов и Джек Коффер, я собирала снимки медлительно и думала, может, она все-таки заинтересуются теми работами, которые лежат не только, блядь, у них под носом! Но, чтобы меня поторопить, они сказали : «пригласите следующего». Да пожалуйста, хоть двоих!
Вылетела оттуда, как ракета. Вся расстроенная, только вот мысли с головой остались полностью там. Никогда, черт побери, не думала, что могу так опозориться! Иду, и вот, кажется, видно, как тонюсенькая мысль моего унижения тянется от меня все еще к той гребаной аудитории 207.
А, вот, позвольте поинтересоваться. Я, наверное, злорадная и несправедливая, завидую всем и лишняя бездарщина, но как, объясните, как можно было похвалить единственную девочку из первой нашей пятерки вошедших, у которой работы сделаны максимум на сайбер шот, и ни единой фотографии на малоформатную камеру. Как можно выделить ребенка, который, якобы, благо, работал с студии. Как Вы, ветераны, блядь, искусства, могли назвать это работой! Да я бы побоялась оставлять такой снимок даже на флэшке фотоаппарата. Не то, чтобы нести его напечатанным в комиссию! Воображайте: в углу не поместившаяся фигура растрепанной девушки в футболке, действо при желтом свете, будто от настольной лампы, дикие провалы вникуда, да и еще какие-то жутчайшие исключительно проблемы с выдержкой, ибо все к чертовой матери размыто вникуда! Какого гребаного хрена?! Счастливая круглолицая девчушка удалилась гордо из коридора со своей группой поддержи в виде самодовольной некрасивой блондинки. До свидания, ага.
Моя спутница нашлась для меня в интернете, милая, в целом, девочка с посредственными снимками. Но, позвольте, читатели, какого черта человек идет в институт кинематографии, называя Тарковского Тодарковским?! ЭТО по-вашему допустимо?! Не зная Юсова и Алисова, Невского и Клебанова, какого хуя, господа?! А ведь именно таких возьмут, конечно, которые сделали снимки с несколькими девицами на развалинах ебаного дома, которые смотрят фильмы Тодарковского и знают, конечно, кто такой Урусевский. Туда им и дорога, естественно, киноиндустрия ведь нуждается именно в таких бесценных специалистах, заинтересованных в своей области.
Знаете, очень мне мучительно, блядь, больно за то, что зря все это со мной происходило. Зря я две недели напрягала свою задницу, носила ее по всей гребаной Москве, вытаскивала каких-то людей из дома, тащила их фотографироваться, тратила туеву хучу денег на пленку, проявку и печать, запорола 4 из 6ти. И почему только никто не снял триллер со мной в главной роли об этом. Даже странно, он бы взял Оскаров по всем параметрам, совершенно точно. Обидно мне за зрение мое изнасилованное словами, вроде «парааминофенол» или «диэтилпарафенилендиамин сульфат». А соль трехвалентного железа и этилендиаминтетрауксусная кислота? Ёёёбаный насос, пошло оно все… быстро. И, как сказал один справедливый юноша, «ну и член им в уста».
Я разъярена.
Я подавлена.
Я унижена.
Я обижена.
К черрррррртям такую учёблю!
___
Есть тут симпатичные репетиторы по физике?
Вот и скажите мне, судьи, какого черта? Где Ваша проницательность, господа деятели искусства?
Уже в начале пятого у аудитории собралось энное количество угнетенных своим, якобы бременем тяжкого дара творить, лиц. Все молчали и хлюпали носами, а в аудитории ругался в пустоту некий старикашка, что-то о том, что «Нельзя так делать!!! Вот так надо! А они…». И ведь поругался и ушел. Будто бы вообще не произнес там ни слова.
За мной в стояли одни мужики, лет, эдак, 25, такие, знаете, пафосные арт-деятели с пресловутыми шарфиками на шее, усами, бородой, в ковбойских шляпах. Таки гнездо кукушки. Один из них так пресно и любезно обратился:
- А негативы надо предъявлять?
- Нет, блядь. Не надо.
Вокруг раздавались визги и музыка из актерского. Ожидание оказалось не слишком долгим, живая очередь пошла на клёв. Когда очередь дошла до меня, даже страх весь куда-то испарился, сама себе удивилась. Думала – хорошо. Да что-то, оказалось, не слишком.
За громадным длинным неприятным голубым столом восседали два старика, важно оглядывая меня входящую. Я поздоровалась, а они, видимо, не слыша за своими гениальными мыслями меня, стали перекрикивать меня и откровенно орать: «Здрррррраааааавствуйтееееее!». Стоп. Первый неприятный момент в этой глупой истории.
Минут 5 они разбирали мою фамилию, называли 10 похожих, кроме моей, только потому, что слух в их возрасте подводит как-то совсем уж капитально. Я разложила снимки, стола мне не хватало явно, в руках у меня остались цифровые отпечатки.
Один из старикашек стал тыкать жирным пальцем в разложенные фотографии: «это что? Пленка?», «а это?», «а это что?», « а это пленка?», на что мне приходилось терпеливо откликаться, учитывая, что перед ними лежала только пленка. Тогда я начала нервничать. Один из них, что больше похож на тронувшегося Эйнштейна, поднялся грузно со стула и тыкнул на один из снимков: « тут вот неправильно, тебе нравится этот столб позади нее?» . «Не очень» - ответила я, и поняла насколько сильно я лажанула. Ведь эта фотография действительно не слишком красива, стала ругать себя мысленно за то, что не заметила этого раньше, дура! Потом этот же старикашка ухватился за фотографию с Настей и Олегом, за ту, что с пистолетом во рту. Сердце у меня замерло, сейчас кажется, что должно было бы остановиться. « Пистолет прямо в рот!!!» - завопил дядечка, Наташа распушила иголки «Ну, фотографии разные бывают». Мой злобный оскал уже подразумевал то, что никогда, блядь, я не пойду на поводу Вашего академизма и не принесу вам цветочки с радугой, бабочками и козявками-букашками. Он, конечно, этого не слышал, куда ему, человеку искусства прислушиваться к малолетней бездарности! Настала пугающая «воздушная яма» в разговоре и меня посетила мысль о провале собеседования, чистейшем. Старикашки между собой стали кидаться, заметьте, да, кидаться моими фотографиями! Представьте себе картину: один - другому с намёком «глянь, какая хуета» кидает через стол фотографию несчастную, сидит, насупившись и абсолютно пассивно оглядывает ситуацию. Дабы разбавить обстановку я вспомнила о цифровых снимках у себя в руках и предложила их посмотреть, на что не увидела абсолютно никакой реакции! Только одна женщина, сидевшая где-то в углу, с видом угнетенной диктатурой стариканов, протянула руку. Мои глаза озарились надеждой. Тетка пролистала снимки, как кассирша деньги в продуктовом. Я была морально раздавлена.
Тут я собралась с мыслями и уже готова была выдать свои потрясающие знания в области кинематографа, сказать о том, как я люблю родного Юсова, и о том, что не могу жить без советских фильмов. Но не тут-то было. Они сказали: «собирайтесь». Вы представляете?! Собирайтесь! Я растерялась, стала беспорядочно собирать свои работы, но так, как в голову у меня крутились Балабанов, Герман-младший, Максим Дроздов и Джек Коффер, я собирала снимки медлительно и думала, может, она все-таки заинтересуются теми работами, которые лежат не только, блядь, у них под носом! Но, чтобы меня поторопить, они сказали : «пригласите следующего». Да пожалуйста, хоть двоих!
Вылетела оттуда, как ракета. Вся расстроенная, только вот мысли с головой остались полностью там. Никогда, черт побери, не думала, что могу так опозориться! Иду, и вот, кажется, видно, как тонюсенькая мысль моего унижения тянется от меня все еще к той гребаной аудитории 207.
А, вот, позвольте поинтересоваться. Я, наверное, злорадная и несправедливая, завидую всем и лишняя бездарщина, но как, объясните, как можно было похвалить единственную девочку из первой нашей пятерки вошедших, у которой работы сделаны максимум на сайбер шот, и ни единой фотографии на малоформатную камеру. Как можно выделить ребенка, который, якобы, благо, работал с студии. Как Вы, ветераны, блядь, искусства, могли назвать это работой! Да я бы побоялась оставлять такой снимок даже на флэшке фотоаппарата. Не то, чтобы нести его напечатанным в комиссию! Воображайте: в углу не поместившаяся фигура растрепанной девушки в футболке, действо при желтом свете, будто от настольной лампы, дикие провалы вникуда, да и еще какие-то жутчайшие исключительно проблемы с выдержкой, ибо все к чертовой матери размыто вникуда! Какого гребаного хрена?! Счастливая круглолицая девчушка удалилась гордо из коридора со своей группой поддержи в виде самодовольной некрасивой блондинки. До свидания, ага.
Моя спутница нашлась для меня в интернете, милая, в целом, девочка с посредственными снимками. Но, позвольте, читатели, какого черта человек идет в институт кинематографии, называя Тарковского Тодарковским?! ЭТО по-вашему допустимо?! Не зная Юсова и Алисова, Невского и Клебанова, какого хуя, господа?! А ведь именно таких возьмут, конечно, которые сделали снимки с несколькими девицами на развалинах ебаного дома, которые смотрят фильмы Тодарковского и знают, конечно, кто такой Урусевский. Туда им и дорога, естественно, киноиндустрия ведь нуждается именно в таких бесценных специалистах, заинтересованных в своей области.
Знаете, очень мне мучительно, блядь, больно за то, что зря все это со мной происходило. Зря я две недели напрягала свою задницу, носила ее по всей гребаной Москве, вытаскивала каких-то людей из дома, тащила их фотографироваться, тратила туеву хучу денег на пленку, проявку и печать, запорола 4 из 6ти. И почему только никто не снял триллер со мной в главной роли об этом. Даже странно, он бы взял Оскаров по всем параметрам, совершенно точно. Обидно мне за зрение мое изнасилованное словами, вроде «парааминофенол» или «диэтилпарафенилендиамин сульфат». А соль трехвалентного железа и этилендиаминтетрауксусная кислота? Ёёёбаный насос, пошло оно все… быстро. И, как сказал один справедливый юноша, «ну и член им в уста».
Я подавлена.
Я унижена.
Я обижена.
К черрррррртям такую учёблю!
___
Есть тут симпатичные репетиторы по физике?